ГАИШНИК ПОКОНЧИЛ С СОБОЙ С ТРЕТЬЕЙ ПОПЫТКИ

ПО СЛЕДАМ СКАНДАЛА

Из старшего лейтенанта милиции Айбека Эшбаева, повесившегося, по официальной версии, ранним утром 13 февраля в камере СИЗО ГКНБ, никто не думает делать героя. Но его смерть — независимо от симпатий или антипатий граждан к гаишникам — взволновала общественность. Уж слишком зловещим выглядит это загадочное самоубийство в тюрьме. От которой  (как и от сумы) зарекаться, что общеизвестно, не стоит никому…

    Пока молчит межведомственная комиссия, расследующая скандальное ЧП, прояснить ситуацию мы попытались с помощью адвоката погибшего гаишника — Токтогула Абдыева, в прошлом — прокурорского работника.

    — Вы успели побеседовать с вашим подзащитным?
— В том-то и дело, что нет. В его защиту я включился вечером 11 февраля — почти сразу после того, как его задержали. Меня попросили об этом знакомые. Примерно в 18 часов 30 минут я с женой Эшбаева приехал в прокуратуру Бишкека, в производстве которой находилось уголовное дело. И там узнал от следователя Эркина Чодобаева, что Эшбаева уже поместили в СИЗО ГКНБ. На мой вопрос, получена ли санкция на арест, следователь ответил: нет, задержанный водворён туда на основании 94-й статьи УПК — по подозрению в совершении преступления.
На другой день, 12 февраля, я вновь приехал в горпрокуратуру — в надежде, что мне удастся встретиться с моим подзащитным. Но следователь Чодобаев сказал, что разрешения его вывезти не дали — воскресный день, СИЗО ГКНБ не работает. Мы договорились, что следователь вывезет Эшбаева в понедельник, 13 февраля.
О том, что Эшбаев повесился, я, адвокат, в понедельник узнал в последнюю очередь — примерно в 11 часов позвонили знакомые. Следователь Чодобаев, по его словам, сам якобы ещё толком ничего не знал. А родственники Эшбаева уже с утра собрались возле здания ГКНБ. Осмотр трупа производился в СИЗО ГКНБ. Адвоката присутствовать при этом не пригласили — хотя, считаю, обязаны были пригласить, чтобы не нарушались права покойного (у него тоже есть права) и его близких.  Приехав в ГКНБ, я узнал, что труп уже вывезли в морг. Я сразу позвонил экспертам и попросил, чтобы во избежание эксцессов  вскрытие производилось в моём присутствии, представителей-сослуживцев и родственников Эшбаева.

Старший лейтенант Айбек Эшбаев.

Идёт вскрытие. Эксперт спрашивает: а на чём Эшбаев повесился? И тут следователь Военной прокуратуры, который тоже присутствовал при вскрытии, громогласно отвечает: «На шарфе». Эксперт на меня смотрит — у него  глаза чуть ли из орбит не вылезли. Меня самого словно током ударило. Какой ещё, спрашиваю, шарф? «Женский», — говорит следователь. Это все родственники Эшбаева слышали. С этого шарфа, по большому счёту, скандал и начался.
    — Как мог шарф в камере оказаться — тем более женский?
— Вот именно! В СИЗО с арестантов снимают ремни, даже шнурки 20-сантиметровые. Все предметы, которыми можно нанести себе травму, отбирают. Возможно, был милицейский шарф, но и его должны были отобрать. После этого я  уже более пристрастно стал выяснять обстоятельства самоубийства.
И узнал следующее. Ещё в воскресенье утром Эшбаев вскрыл себе вену. Чем? Говорят, ложкой. Его из СИЗО ГКНБ вывозили в Национальный госпиталь, где зашили вену. Уже после этого я приехал в горпрокуратуру, и следователь Чодобаев о попытке суицида мне ничего не сообщил. Ко мне подходили доброхоты (отказывавшиеся назвать свои имена) и шёпотом рассказывали другие подробности. Эшбаев, по их словам, ещё при задержании неоднократно терял сознание. И якобы во время допроса пытался выброситься из окна второго этажа прокуратуры.
Этот факт, конечно, нужно перепроверять. Но, как минимум, одна попытка суицида была. Это — уже тревожный сигнал! Следователь и сотрудники СИЗО должны были принять меры, чтобы исключить повторную попытку. Этого не было сделано — Эшбаева опять закрыли в одиночную камеру. Это была грубейшая ошибка. Впрочем, ошибка ли? Может, это умышленно сделали? Надеюсь, следствие это выяснит.
    — В совершении какого преступления подозревали Эшбаева?
— Утром 11 февраля в Бишкеке (если память не изменяет, в районе Кызыл-Аскера) на некоего гражданина был совершён автонаезд. Виновник ДТП сам отвёз потерпевшего в больницу. И поскольку серьёзных травм у того не было, они сами разобрались и разошлись. Но через больницу факт этого автонаезда попал в сводку. И примерно в обед материал был передан — видимо, для доработки — Айбеку Эшбаеву. А тот якобы (точно этого не знаю — с уголовным делом ознакомиться пока не удалось) попросил у виновника ДТП деньги.
    — Называют сумму в 100 долларов…
— Говорят так, но точно пока не знаю. Виновник ДТП сразу обратился в Генпрокуратуру. Там всё оформили, возбудили, насколько я понял, уголовное дело и передали его в прокуратуру Бишкека. Расследование было поручено следователю Чодобаеву. Айбека Эшбаева задержали вечером сотрудники прокуратуры совместно с сотрудниками финполиции — к их помощи прибегли, потому что своей оперативной службы у прокуратуры нет. Задержали якобы с поличным.

    — Кем работал Эшбаев?
— Дежурным инспектором УБДД ГУВД Бишкека. Был на подхвате — выезжал на ДТП, помогал оформлять материалы, выполнял поручения следователей. Я изучил его функциональные обязанности. Он даже не являлся должностным лицом, у него не было полномочий, чтобы принимать решения. Думаю, прокуратура должна проверить не только факт суицида, но и само уголовное дело о взятке: получал Эшбаев деньги или нет? Было ли обоснованным его задержание? Это нужно проверить, несмотря на его смерть. Если выяснится, что оснований для его привлечения к ответственности не было, нужно решить вопрос о его полной реабилитации.
    — Почему Эшбаева поместили именно в СИЗО ГКНБ? Этот старший лейтенант — что, такая важная фигура?
— Это — загадка для всех. Всё, что объяснил сам следователь Чодобаев: «Я так посчитал нужным». Это уже нарушение — подозреваемых следует водворять не в СИЗО, а в ИВС, у этих учреждений разный правовой статус. Следователь, скорее всего, исходил из соображений секретности — хотел исключить утечку информации. Поскольку Эшбаев являлся сотрудником милиции, следователь, видно, решил, что в СИЗО ГКНБ — закрытое учреждение — до понедельника не смогут попасть ни его коллеги-милиционеры, ни адвокат.
    — А какая такая страшная информация могла утечь? Что за такое крутое дело о 100 баксах?!
— Каждый следователь по-своему оберегает своё детище — уголовное дело. Вопрос даже не в этом. У меня ещё вопрос: почему следователь Эшбаева в милицейской форме «закрыл»? Сколько я помню уголовных дел в отношении сотрудников милиции — такого случая не было. После того как милиционеров ловят, их заставляют сменить форму на гражданскую одежду, а потом лишь «закрывают». Ношение формы в условиях СИЗО и ИВС — само по себе психотравмирующее обстоятельство. Это, во-первых, лишний раздражитель для тех, кто там сидит — они ведь злые на весь свет, а тем более — на сотрудников милиции. И двойной стресс для самого арестанта.
    — А в СИЗО ГКНБ разве всех принимают, кого туда следователи направляют?
— Причина в другом… В конце 2010 года руководство МВД, как помните, объявило войну ОПГ. Эта кампания, насколько я понял, благополучно закончилась. Теперь началась новая кампания — по борьбе с коррупцией. И, думаю, у нас все подозреваемые коррупционеры теперь будут сидеть в СИЗО ГКНБ.
    — Что же должно было случиться, чтобы взрослый здоровый мужик наложил на себя руки? Эшбаев был  вообще адекватным, психически нормальным?
— Он очень давно работал в системе  МВД, а у них психотесты, я знаю, очень солидные — неадекватные люди туда не могут попасть. Таковыми они могут стать уже потом — от сложных жизненных ситуаций. Но сотрудники милиции, насколько знаю, это тестирование проходят регулярно. И если бы у Эшбаева выявили психические отклонения, его, думаю, быстро вытурили бы — с учётом того, сколько человек претендует на каждое место в МВД. Конкуренция велика.
    — Ладно, если бы ему светило пожизненное заключение — и то есть шанс…
— У следствия, может, есть своё мнение на этот счёт, но моё мнение: с учётом тех данных, которыми я располагаю, ну никак не тянуло это дело на страшное должностное преступление. Думаю, Эшбаева просто застращали. Как обычно бывает: «Давай, сознавайся, сядешь надолго, семью не увидишь». Обычная процедура в правоохранительных органах, мы на неё уже внимания не обращаем, а ведь она — страшная. Человека можно затравить словами до такой степени, что он может пойти на любой шаг.
    — Может, с Эшбаева пытались вытащить компромат на кого-то из высокопоставленных персон?
— Кто-то из его близких обмолвился: якобы его место кому-то было нужно. Но это не повод для самоубийства, согласитесь. А компромат… Не та должность, не тот человек, который мог бы владеть информацией. Я проверял ещё одну версию: может, из него пытались вытащить информацию о каком-то страшном ДТП, в котором могли быть замешаны высокопоставленные персоны? Нет, за время работы Эшбаева на этой должности таких ДТП не было. Даже если бы такой факт кто-то пытался скрыть, он всё равно бы выплыл. Ведь в милицейской среде конкуренция высокая, подсидеть могут запросто.
Нет, нормальный человек на самоубийство не пойдёт — тем более если за его спиной пятеро детей. Тем более если младшему сыну — всего полтора годика. Самый сладкий возраст — 47-летний Эшбаев в малыше души не чаял. Даже из-за этого никто из его близких в суицид не верит. Тыл у Эшбаева был абсолютно надёжным.  Крепкая, нормальная семья. И друзья хорошие, его всегда поддерживали — я их видел. Случай — дичайший. Бывшие сотрудники ГКНБ подтверждают: такого вообще быть не должно — тем более в СИЗО ГКНБ.

https://www.delo.kg/index.php?option=com_content&view=article&id=3533:2012-02-23-08-41-08&catid=38:2011-04-29-05-02-10&Itemid=97